Границы личного в сетевой Вселенной: как защитить психику в профессиональных сообществах
Недавно физик из университета Миннесоты Виталий Ванчурин исследовал гипотезу о сетевой природе Вселенной. Его научный труд «Мир как нейронная сеть» полна математических расчетов и физических терминов. Впрочем, это не помешало мировым СМИ распространить такую неординарную информацию. Ученый утверждает, что все объекты во вселенной связаны между собой подобно нейронам головного мозга и имеют сходные физико-частотные свойства, как электрически возбудимые клетки. Между тем, известные физики планеты уже более шестидесяти лет исследуют этот аспект. Выводы их опытов свидетельствуют: коллективная ментальная работа (психологические группы поддержки, взаимопомощи и т.п.) — один из примеров реализации модели нейронной сети, где каждый индивидуум создает прямую и обратную связь с другими индивидуумами. Качество и направленность такого «соединения» определяет результат работы между тем кто хочет помочь и тем, кто в такой помощи нуждается: выздоровление, понимание и удовлетворение от решения проблемы или ментальные расстройства, «профессиональное выгорание» и даже значительное сокращение жизни.
Не секрет, что наиболее уязвимой профессиональной категорией являются врачи, ведь эти люди изначально работают с патологиями. И неудивительно, что самая большая группа риска среди врачей — специалисты, работающие с ментальными проблемами. Однако стресс, как деструктивное явление сопровождает ряд других гуманитарных направлений. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), профессии психолога, врача, психиатра, педагога, социального работника, психотерапевта и юриста являются наиболее опасными с точки зрения негативного влияния. Практически каждый второй представитель этих отраслей страдает психосоматическими заболеваниями, эмоциональным выгоранием и т.д.
Автор бестселлера «Любовь, медицина и чудеса» (New York: Harper & Row, 1986), хирург Берни Сигель вспоминал один из случаев своей практики, когда пациент, психоаналитик по специальности, был вынужден срочно оперироваться и удалить несколько десятков сантиметров мертвого кишечника. После операции он сказал Сигелю: «Я занимался изучением психоанализа. Я не мог выдержать всего того дерьма, которое в меня входило и переварить его».
Следует отметить, что перечень ментально уязвимых профессий значительно шире, чем это определено ВОЗ. Сюда можно отнести журналистов и политиков, инструкторов и госслужащих, военных, правоохранителей, ученых и т.д. Каждая профессиональная среда в той или иной степени формирует личностные риски для профессионала: стресс от анализа и/или принятия участия в большом количестве тяжелых жизненных ситуаций, ответственности за жизнь других людей, страх публичного осуждения, наказания, травли, цензуры и т.п.
Соответственно возникает вопрос: как специалист, целью которого является предоставить услугу по средствам применения своих профессиональных знаний и навыков испытывает психологическое разрушение и фактически начинает болеть нервными расстройствами? Ответ, как всегда, кроется в вопросе.
Цель и позиция
На примере истории пациента Сигеля, видно, что важным в сохранении психического и физического здоровья является личностное отношение к элементам производственной сферы. Отношение профессионала к ситуациям в социуме всегда должно лежать исключительно в диапазоне профессиональной цели, которую преследует специалист. Определение конечной цели своих действий концентрирует внимание и создает прочный профессиональный «скафандр»: целенаправленность определяет конкретность в действиях и мыслях.
Если целью является проанализировать (исследовать, обсудить) девиантное поведение (убийства, насилие, психические расстройства и т.п.), катастрофы с массовыми жертвами, инвалидность или любой другой вид социальной несправедливости, целью такой работы становится именно анализ и его сопутствующие инструменты: расчеты, логические цепочки выводов, сопоставление и проверка фактов на достоверность, и тому подобное. В такой работе профессионал держит свой «скафандр» личной отстраненности и остается олицетворением трезвого логического ума.
Более того, личная позиция в том или ином вопросе в профессиональной сфере должна отсутствовать. Вместо этого диктоваться только рамками производственного процесса. Так, педагог расценивает и взаимодействует с коллективом учащихся не как мать или женщина, а исключительно как специалист, целью которого является последовательный воспитательный процесс. Психотерапевт не расценивает пациента-шизофреника с позиции отца или друга, полицейский не сочувствует арестанту, как воспитаннику или родственнику. Четкие ролевые действия в рамках полномочий и профессиональной оценки позволяют дистанцироваться от губительных состояний людей или атмосферы.
Предметность и нейронная связь
Коллективное бессознательное как явление изучал Карл Юнг и множество других его коллег не одну сотню лет. Однако современная наука значительно продвинулась в понимании сетевой связи между психиками людей.
Известный во всем мире американский психолог и психиатр Станислав Гроф сказал следующее: «Сейчас у нас есть новые научные данные, имеющие огромное значение для будущего. Они в состоянии полностью перевернуть наши представления о человеческой психике, ее патологиях и перспективах лечения. Некоторые из этих данных выходят за рамки психологии и психиатрии и бросают вызов всей ньютоно- декартовской парадигме, лежащей в основе западной науки. Они могут радикально изменить наше понимание человеческой природы, культуры и истории, и самой реальности как таковой».
Так Гроф комментировал известную теорию о голографической вселенной, которая в целом является одной из форм трактовки гипотезы Ванчурина о сетевой вселенной. Единомышленники последнего, в частности, Дэвид Бом и Карл Прибрам утверждают: все объекты связаны между собой и влияют друг на друга без ограничений временем и пространством (Майкл Талбот, «Голографическая Вселенная», София, 2009). Иными словами физики уверены, что одна только мысль может связать вас с человеком и повлиять на вас, даже если этот человек находится на большом расстоянии или вообще уже не живет. Примером такой связи служит общеизвестный факт: женщина может чувствовать тревогу и беспокойство за детей или мужа, когда с ними действительно случается беда. При этом нередко, женщина может определить конкретные детали (смерть или травму близкого человека), не имея при этом никакой информации. Еще одним примером сетевой связи между объектами без границ может выступать эффект так называемой фантомной боли. Так, при потере конечности человек продолжает чувствовать ее, в том числе и боль в мышцах и костях, которых физически не существует.
Размышления в этом ключе дают возможность перенести подобные закономерности в социальную среду, где объектом нашего внимания становится общение. Вербальный обмен информацией имеет такие же свойства голографической сетевой вселенной, как и невербальный. Когда два человека строят диалог, между ними создается электрическая цепочка связи, по аналогии синапсов в головном мозге (от греч. Synapsis — соединение). Информация по такой цепочке может попадать в своеобразный фильтр профессионализма, где происходят процессы анализа, исследования, скепсиса, оценки рисков и фактов, формирование логических выводов в виде советов или инструкций. Если информация обходит барьер личностного без осмысления и критики, человек фактически заражается информацией и встраивает ее в свои системы мировосприятия, в основном не осознавая этого.
Первым ярким признаком токсического профессионального общения является ухудшение настроения после работы с человеком/информацией. Интенсивность этого процесса проявляется в нежелании работать, апатии и потери интереса, тревожности и ощущении, что что-то не так. Этот «звоночек» информационного иммунитета указывает на информационное поражение, подобно тому, когда мы чувствуем упадок сил при заражении вирусами простуды.
Работа в группах взаимопомощи — это создание большого количества постоянных цепочек информационной связи, и каждая из них по природе является токсичной, ведь несет в себе информацию о проблемах. Но наш мозг и процесс мышления в идеале структурирован, а значит нейроны наделены функцией отделения одного типа информации от другого и происходит это путем предметности.
Предметный подход к обмену информацией защищает границы личного. Предмет — это тема разговора, которая лежит за пределами представления человека о себе. Можно сказать, что предметное общение предполагает отсутствие таких проявлений как ассоциация с собой, сравнение с собой, симпатия и антипатия, оценка человека, а не его действий. Таким образом, при общении человек действует разумом, крепко удерживая внимание на предмете разговора. Между тем вся агрессивная информация профессиональной среды фильтруется когнитивными инструментами, не давая возможности эмоциональному интеллекту «съесть» непереваренные проблемы других людей.
Профессиональная действительность и личностные искривления
Израильский психолог Шломо Брезниц в одном из своих экспериментов, описанном в работе «Отрицание стресса» (International Universities Press, 1983), обследовал несколько групп солдат, которые должны были пройти сорок километров. Однако военные получили различную информацию об этом пути. Некоторые группы прошли тридцать километров, а потом им было сказано, что надо пройти еще десять. Другим было задано пройти шестьдесят километров, но в реальности они прошли сорок. Некоторые группы могли видеть отметки пройденного расстояния, в то время, как другие не имели представления, сколько они прошли. В итоге оказалось, что уровень стрессовых гормонов в крови солдат всегда изображает их персональные оценки, а не фактически пройденное расстояние. То есть физические тела реагировали не на действительность, а на субъективное представление о ней. Стоит отметить, что солдаты во время бега находились в профессиональной среде и выполняли свои производственные обязанности.
Из этого примера можно заключить: персональная оценка действительности в профессиональной сфере дает искаженные реакции относительно реального положения дел. Профессиональное отношение к задаче пробежать определенное расстояние могло нивелировать стресс, поскольку выполнение такого приказа является производственной обыденностью для военного и лежит в диапазоне нормальных обязанностей. В свою очередь отсутствие стресса увеличивает адекватность восприятия реальности, где сорок километров остаются сорока километрами в не зависимости от попыток дезинформировать специалиста.
Итак, профессионал, работающий с проблемным сообществом (группы поддержки и взаимопомощи по принципу Балинтовских групп) должен помнить о гигиене собственного отношения к информации и ее носителей. Техника психической безопасности основывается на трех китах профессионализма:
- беспристрастность (отсутствие личной оценки человека, присутствие профессиональной оценки поведения человека)
- предметность (профессиональная позиция, концентрация внимания на предмете, без ассоциаций и сопоставлений с собой)
- когнитивность (исключительное использование при работе инструментов обработки внешней информации, вместо эмоциональных сопереживаний и т.п).
